Куда ведут пути Бали?
https://muhomor.pro мухомор сушеный цена за килограмм - купить мухоморы сушеные.

«Необязательно видеть весь путь.
Просто поверьте и сделайте первый шаг». Мартин Лютер Кинг

Materials in English

Home Волшебные острова Куда ведут пути Бали?
Куда ведут пути Бали?

Когда наблюдаешь балийскую жизнь, она кажется то простой, естественной, то сказочной. Однако трудно понять молодую девушку, которая вновь и вновь пытается уговорить нас купить рубашку из пестрого материала, проявляя при этом рыночную смекалку и напористость, а по утрам с просветленным лицом несет цветы и благовонные палочки в молельню на берегу моря, где совершаются жертвоприношения, или с гордо поднятой головой шествует с башней из жертвоприношений к деревенскому храму.
Как возможно, что сугубо практичный, меркантильный человек свято следует религиозным обычаям, неистово соблюдая магические ритуалы своих предков? В Азии, Африке, у индейцев Южной Америки, наоборот, наблюдается непостоянство в следовании древним обычаям, а где-то эти обычаи вообще исчезли. Может быть, это объясняется наступлением технической цивилизации с ее заманчивым, предложением товаров широкого спроса - от карманного фонарика до мобильного телефона? Хранители древних традиций на Бали боятся, что подобное может случиться и с балийцами. Теперь, считают они, когда остров наводнили японские автомобили, транзисторы и другая техника, наступит конец древней балийской культуре. Между тем мощное влияние технического мира с его соблазнами в виде товаров широкого потребления существует уже четверть века, однако ничего подобного не происходит, а даже наоборот: балийская традиция, по крайней мере внешне, проявляется в еще более пышных храмовых праздниках, таких, например, как Балигиа, который после длительного перерыва отмечался в 1971 году в Убуде и в 1978 году в Карапгасеме, а также Эка Даса Рудра - праздник нового века в Бесаких, отмечаемый впервые с начала голландского колониального господства весной 1979 года. Огромные средства требуют церемонии кремации. Кроме того, разрушавшиеся храмы, о сохранении или обновлении которых долгое время никто не думал, в последние годы восстанавливаются и расширяются; возводятся новые. Повсюду на острове появляются одиннадцати - и даже тринадцатиярусные башни - меру - символы высоких богов и предков.
В Денпасаре несколько лет назад в честь верховного божества Сангхьянга Видхи был построен храм из кораллового известняка, который стал центром больших церемоний по случаю полнолуния. На каменном троне храма выбит золотой рельеф с изображением Сангхьянг Видхи в танцующей позе, что является редкостью для Бали. В храме Улун Суви в Джимбаране, вблизи от аэродрома, обновлена громадная, освященная Шивой башня богов с тринадцатью ярусами. У ее основания сооружены изящные изваяния змея Нага, выполненные в лучших традициях балийской скульптуры. Эта тенденция к обновлению и улучшению храмов характерна для всего острова, что сразу бросается в глаза наблюдателям, которые в последние десятилетия сожалели о значительном разрушении памятников культуры.
Сопровождающий нас балиец считает, что эта отрадная тенденция является одной из положительных сторон туризма, часто осуждаемого и рассматриваемого с нескрываемым скептицизмом многими верными традициям балийцами. Ведь возрождение больших праздников, о которых многие думали, что после второй мировой войны они окончательно ушли в прошлое, а также обновление исторических построек, уход за домашними, деревенскими и родовыми храмами - все это следствие экономического подъема Бали, оправившегося после ужасного извержения вулкана в 1963 году, не в последнюю очередь благодаря постоянно растущему потоку туристов. Как и везде в мире, здесь добро и зло ходят рядом,- сказал балийский священнослужитель, с которым мы обсуждали будущее Бали.- Борьба между добром и злом лежит в основе нашей религии. Мы уделяем много внимания столкновениям в нас и вокруг нас, поэтому надеемся и в будущем успешно справляться с проблемами времени. Многие деревни,- продолжал он,- закрыли свои храмы для туристов. Даже в знаменитый общебалийский храм Бесаких неверующие некоторое время не могли заходить, потому что туристы на ежегодном празднике Бесаких, отмечавшемся двадцатого июня семьдесят восьмого года, не обращая никакого внимания на паломников, мешали проведению священных обрядов, что было болезненно воспринято верующими. По этой причине и на Эка Даса Рудру были допущены лишь очень немногие иностранцы.
Следует приветствовать, что балийцы наконец дали понять, какое значение имеют для них все эти многочисленные праздники и церемонии жертвоприношений. Ведь не секрет, что многие посещающие Бали туристы считали и продолжают считать, что все происходящее на праздниках - лишь большое шоу, театрализованное представление, не несущее в себе особого глубокого смысла и организованное в большинстве случаев специально для посетителей. Часть вины в распространении такого подхода лежит на бюро путешествий, многие из которых упускают из виду необходимость обращать внимание своих клиентов на вполне понятную обидчивость балийцев. В дальнейшем они, безусловно, должны это делать. В конце концов, никто не появляется в бикини в соборе Святого Петра, чтобы сфотографировать папу римского. А на побережье вблизи Санура во время церемоний кремации я наблюдал подобную картину. Если учесть глубокую религиозность большинства балийцев, она покажется особенно бестактной.
Какой-нибудь гостиничный мальчик на побегушках, откладывающий из жалованья и чаевых рупию за рупией, чтобы помочь переоборудовать домашний храм своей семьи,- не исключение. Однако принц Бангли думает иначе: «И это также благодаря туристам»,- говорит он, пытаясь тем самым поставить под сомнение все негативное, что несет с собой массовый туризм.
И действительно, значительная часть средств, расходуемых сегодня на Бали в религиозных целях, прямо или косвенно поступает от туристов, даже если многие из них считают, что деньги тратятся впустую и было бы правильнее для Бали выбросить наконец за борт реликты прошлого. Прежде чем делать такой вывод, следовало бы спросить об этом того, к кому это имеет прямое отношение, чтобы лишний раз убедиться, что балиец тесно связан со своей традиционной верой и что эта древняя, состоящая из множества отдельных элементов вера и по сей день жива. И все ее обряды - не какой-нибудь ярко оформленный спектакль, а неотъемлемая часть жизни балийцев. Это признало даже находящееся под влиянием ислама центральное правительство Индонезии в Джакарте. Оно предоставляет средства для сохранения и поддержания важнейших храмов. Большие гостиницы, бюро путешествий, предприятия, как, например, основанная несколько лет назад на Бали консервная фабрика, в конце года добровольно жертвуют часть своих доходов для поддержания основных храмов, несмотря на то, что их владельцы - вполне современные люди.
Наблюдения показали, что ответить на наш вопрос: «Куда ведут пути Бали?» - непросто. Ясно одно: однозначного ответа быть не может. Бали с его 3,5-миллионным населением сегодня находится между двумя мирами. Оба мира с их различными жизненными укладами, их влияниями и их несовместимыми впечатлениями неразрывно связаны с жизнью многих балийцев, в первую очередь балийской молодежи.
Каким путем пойдут эти люди, с которыми мы попытались немного познакомиться, трудно сказать. Однако нам не следует рассматривать свой стиль жизни как единственно возможный, в том числе и для балийцев. Это лишило бы народ, который еще сегодня живет по законам веры, своей неповторимости.
Мир, в настоящее время задыхается от новых вызовов. Терроризм, межэтнические конфликты, массовые забастовки, гражданские войны, политические убийства - таков фон нашей жизни, такова реальность, с которой сталкиваемся если не мы сами, то кто-то из наших близких, друзей, знакомых. И вот в это самое время мы предлагаем читателю материал о далеком, почти волшебном острове, затерянном среди островов Малайского архипелага, где люди, как уверяет нас автор, живут в соответствии с раз и навсегда заданным ритмом, установленным какой-то странной и абсолютно чужой нам религией - балийским индуизмом. Что это - свойственная всем революционным эпохам попытка убежать от реальности и обнаружить «благородного дикаря», живущего в гармонии с природой и естественными законами, или просто обычная просветительская деятельность, направленная на расширение знаний о мире, на знакомство с далекими уголками планеты, которая для большинства читателей, несмотря на расширившиеся в наше время возможности путешествий, так и останется непознанной?
Наверное, и то и другое присутствует в материале, который вы прочли. Но есть, хочется думать, и что-то еще. Во-первых, жизнь Бали далека от образа «благородного дикаря». Кровопролитные трагедии нередко случались на острове, получившем известность райского, и никто не гарантирует отсутствие их в будущем. Во-вторых, просветительство потому и признано необходимой частью жизни цивилизованного общества, что дает людям нечто большее, чем простое удовлетворение любопытства. Действительно, обдумывая собственные проблемы, мы нуждаемся в знании того, как они решаются у других. В сущности, проблема Бали среди прочих культур Индонезии подобна так называемым национальным проблемам. Посреди самого крупного в мире мусульманского государства расположен, казалось бы, чужеродный анклав с архаической религией, ранее распространенной по всему архипелагу, но исчезнувшей там повсеместно уже 400 лет назад, со своеобразной культурой, с непривычным и весьма архаичным образом жизни. Сравнить можно с ситуацией, при которой в России сохранился бы нетронутым целиком старообрядческий район, например Русский Север. При этом существенно вспомнить, что Бали далеко не один такой район. Индуистских районов, правда, в Индонезии больше не осталось, но таких, которые не восприняли бы стандартную мусульманскую малайскую культурную модель, немало. Это и христианская Восточная Индонезия - Молуккские и Малые Зондские острова, и Новая Гвинея, где господствует смесь христианства с племенными верованиями, это и крупный народ батаков на севере Суматры, население внутренних районов Калимантана и Сулавеси - все они создают многообразие (культурное, этническое) в этой огромной южноазиатской империи. Не забудем упомянуть и о китайцах, некоренном населении, играющем в жизни страны, в ее экономике и политике роль, пожалуй, более существенную, чем все коренные немусульманские народы, вместе взятые.
Такое многообразие создавало и продолжает создавать в целом ряде случаев то, что у нас принято именовать термином «межэтническая напряженность». Достаточно вспомнить многочисленные сепаратистские восстания, сотрясавшие Индонезию в первые десятилетия ее независимого существования,- восстание Республики Южномолуккских островов, восстание Каххара Музза-кара на Сулавеси, длительное сепаратистское мусульманское движение в Ачехе на севере Суматры, позже - восстание на севере Сулавеси, уже в 70-е годы - движение за отделение Ириан-Джая, т. е. западной части Новой Гвинеи, и т. д. Тем не менее единое унитарное государство, провозглашенное президентом Сукарно в 1950 г., пока существует более или менее в том виде, в каком оно было задумано его создателем. Даже наращивает территорию, чему свидетельство - присоединение в середине 70-х годов Восточного Тимора. Правда, выяснилось, что унитарность в таком государстве не может существовать без элементов федерализма. Хотя вначале предполагалось, что Индонезия будет развиваться исключительно на базе принципа единой индонезийской Нации, на практике довольно скоро пришлось отойти от этого принципа в его первозданности и провозгласить автономию провинций. Примечательно, что провинции в Индонезии большей частью не имеют этнической основы обычно их населяет либо множество народов, либо часть одного, например яванцев, самого крупного народа страны и одного из крупнейших народов мира по численности, распределенного по крайней мере между тремя провинциями на самой Яве.
Но примечательна и тенденция административного деления Индонезии. Первоначально образованные огромные провинции довольно быстро стали дробиться особенно тогда, когда им дана была пусть и номинальная, но все же автономия. Так, в частности, получилось и с провинцией Нуса Тенггара, которая до начала 60-х годов охватывала все Малые Зондские острова и столицу имела на Бали - город Сингараджа. Сейчас на этом месте три провинции, причем одна из них (о-в Бали) этнически и культурно однородна. Аналогичные процессы протекали и в других частях Индонезии, в частности на Суматре, где оформились более или менее однородные в этническом плане провинции Ачех, Бенгку-лу, Лампунг, Риау, Джамби, на Калимантане - нгаджу-даякская провинция Южный Калимантан, на Сулавеси. Тенденция оказалась вполне ясной: отдельные народы, особенно крупные, обладающие явным этническим самосознанием и культурной спецификой, стали обнаруживать тягу к обособлению в рамках автономных или полуавтономных административных единиц.
Как это произошло на Бали, рассказано в книге Г. Улига. Достаточно очевидно, что все это весьма непросто, что Бали едва ли может служить для остального мира примером того, как благополучно разрешать межэтнические противоречия и обеспечивать надежное выживание и развитие этнических меньшинств в многонациональных государствах. Но все же знать этот опыт нам полезно, полезно в чем-то его учитывать. Примечательно, что именно Бали стал главным туристским объектом в Индонезии, на него хлынул поток иностранцев, а значит, потекли капиталовложения, остров стал отстраиваться, приводить себя в порядок, врастать в современный мир. Об этом говорится в книге Г. Улига недостаточно четко, а иногда и с оттенком сожаления - вот, дескать, уходит неповторимость балийской культуры под натиском туризма и коммерции. Отчасти это действительно так. Но, с другой стороны, любая культура динамична, она не может превращаться в музей, хотя создавать музеи - ее обязанность. Туризм, торговля, финансовая деятельность - все это сугубо мирные занятия, способные уменьшать напряженность, которая тем выше в отношениях между народами, чем больше между ними нерешенных социальных или экономических проблем. Поэтому опыт Индонезии, в частности преломленный через такую интересную и яркую традицию, как балийская, любопытен и своим актуальным звучанием.
Но Бали существует не только в разрезе современности. Автор прав, назвав остров «островом живых богов», в том смысле что древность и средневековье сконцентрировались на острове в образе вечно живых, хотя и навечно застывших балийских богов. Как происходило формирование этой культуры, как складывалось сложное и весьма многообразное единство стран островной части Юго-Восточной Азии? Этот вопрос интересен и в связи с общеисторическими проблемами, и сам по себе, особенно для любознательного читателя, который прочел материал, стремясь обогатиться именно новым для себя знанием. В целом книга дает адекватное представление о балийской культуре, она основана на живых представлениях автора, который, как видно, не раз и не два побывал на острове и полюбил его. Но автор, безусловно, не историк и не этнограф, поэтому небольшой этно-исторический комментарий к тому, как он изложил ранние этапы формирования индонезийских культур, может некоторым читателям показаться небесполезным.
Малайский архипелаг, безусловно, входил в зону распространения так называемого homo erectus, непосредственного предка homo sapiens, хотя его и нельзя назвать «родиной человечества» уже хотя бы по той причине, что наиболее ранние формы архантропов жили, как известно, на территории современной Восточной Африки. Но именно на индонезийских островах обнаружены наиболее древние на сегодняшний день останки существа, которое, без сомнения, можно назвать «человеком разумным»,- это череп девочки из пещеры Ниа на севере Калимантана, возраст которой - около 40 тыс. лет. Из этого не следует, разумеется, что «превращение» архантропа в человека современного типа произошло именно на Калимантане: не забудем, что мы всегда имеем дело со случайными находками и с индивидуальными случаями, более того, есть все основания считать, что сапиентация (так называется это превращение в антропологии) произошла где-то в ином месте, скорее всего на Ближнем Востоке. Но древнее заселение Малайского архипелага представителями вида homo sapiens не может быть подвергнуто сомнению. Эти древнейшие жители архипелага имели негроидный облик и отдаленно напоминали современных австралийских аборигенов или папуасов, чьи предки также располагались в те отдаленные времена на островах Малайского архипелага.
Проникновение инородных культур, сопровождавшееся проникновением людей монголоидного антропологического типа, началось, очевидно довольно давно, где-то в V тысячелетии до н. э. Эти же люди принесли на архипелаг и на другие острова Тихого и Индийского океанов аустронезийские языки, на которых говорит большинство индонезийских народов, в том числе и балийцы. Г. Улиг ссылается на изыскания известного австрийского археолога и историка Р. фон ГейиеТельдерна, опубликованные еще в 30-х годах. С тех пор его теория, основанная на разграничении каменных топоров разного типа сечения (недоброжелатели любили называть ее «топорной теорией»), была существенно дополнена множеством новых свидетельств, да и сама во многом изменилась. Согласно современным представлениям, предки аустронезийских народов некогда были родственны предкам народов тайской группы, населяющим сейчас Южный Китай и обширные районы Индокитайского полуострова, например Таиланд и Лаос. Жили эти общие предки, видимо, на территории современного Южного Китая, примерно напротив Тайваня. Скорее всего именно переселение части этих протоаустронезийцев на Тайвань и вызвало их отрыв от прежней общности и привело к образованию этой, столь распространившейся потом по свету языковой семьи. Таким образом, именно оСтров Тайвань можно рассматривать как прародину большинства народов Юго-Восточной Азии.
Прошло много времени, прежде чем развитие производящего хозяйства, в частности внедрение рисоводства, заставило древних аустронезийцев переселяться с Тайваня на другие острова. Процесс этот занял несколько тысяч лет и длился с начала III тысячелетия до п. э. и, в сущности, до последнего времени, ибо процесс миграций народов Индонезии или Океании не прекращается и по сию пору, хотя в современности он вызван иными причинами, чем в древности. Ближайшими к Тайваню островами были Филиппины, а затем Сулавеси и Калимантан. Именно там и начал оседать наиболее ранний поток переселенцев. Из этого района началось заселение Океании, т. е. Микронезии, Полинезии и части Меланезии, из этого же района, предположительно из Южного Калимантана, был заселен Мадагаскар. Во II тысячелетии до н. э. аустронезийцы заселяют Западную Индонезию, но только в I тысячелетии до н. э., причем, видимо, в самом конце его, внедрение техники поливного рисосеяния одновременно с развитием металлургии выводит острова Западной Индонезии, в том числе и Бали, в авангард социального и культурного развития Нусантары, как называют свои острова сами индонезийцы.
Не совсем ясно, где впервые появилась техника террасного рисосеяния, изменившая коренным образом облик Юго-Восточной Азии. Некоторые склонны связывать это изобретение с процессом индуизации, начавшимся на Индокитайском полуострове примерно тогда же, т. е. в начале новой эры, и довольно быстро распространившимся на архипелаг. Но едва ли это так. Скорее следует считать именно аустронезийские народы изобретателями заливного злакосеяния и клубнесеяния. Об этом свидетельствуют, в частности, примеры народов, никогда не испытавших индуистского влияния, но достигших высочайшего уровня в развитии этой техники. Таковы, например, ифугао с о-ва Лусон на Филиппинах или келабиты лун-дае на севере Калимантана. Кроме того, полинезийцы, утерявшие после переселения на тихоокеанские острова все контакты со своей старой прародиной, практикуют в некоторых местах заливное возделывание таро.
Заливная агрикультура, конечно, способствовала росту населения и культурному «рывку», прорыву в новое качество. Избыток продукта сделал возможным развитие торговых связей и выход Индонезии за пределы архипелага. А здесь мы неизбежно сталкиваемся с проблемой индуизации. Г. Улиг трактует ее однозначно - индуизация возникла в результате переселения в Индонезию и на Бали, в частности, больших масс населения из Индии. Цивилизованные пришельцы принесли на прежде дикие острова высокую культуру, и она уже продолжала развиваться дальше, привитая на чужую почву. С этим едва ли можно согласиться. Нет никаких свидетельств о каких-либо массовых переселениях групп людей из Индии. Решительно не подтверждают такую возможность антропологи, не отмечающие какую-либо заметную примесь, европеоидную или дравидскую, в современном населении Индонезии. И все же мы видим, как в первой половине I тысячелетия до и. э. практически все центры социального развития в Юго-Восточной Азии быстро принимают индуизированный облик, воспринимая или индуизм, или буддизм, или, что чаще всего, синкретические формы того и другого, пережившие века в форме балийского индуизма.
Что же тогда происходило в Нусантаре? Как могло случиться, что без значительного притока населения индийская культурная модель распространилась на Юго-Восточную Азию? Дело в том, что в то самое время складываются международные торговые пути, вначале связывающие друг с другом соседние страны, вскоре объединяющиеся в огромный международный торговый путь, соединявший Дальний Восток с Ближним Востоком и Европой. Во многом дальнейшее развитие и Индии и ЮВА определялось именно существованием этой торговой связи. Немалую роль сыграла она, в частности, в проникновении в оба региона ислама и затем европейской колонизации. На торговом пути складываются в раннее средневековье несколько цивилизационных кругов, в основу каждого из которых в переработанном виде закладывается какая-то узкорегиональная модель. На Западе это христианская цивилизация в своей западной, или католической, форме. Далее - византийская православная цивилизация, продолжением которой является Россия, далее - исламский круг, затем - индуизированный и, наконец, китаизированный цивилизованные круги. Так же как нелепо было бы говорить, что Европа восприняла христианство в результате массового переселения в нее римлян, а Россия - в результате массовой миграции греков, так же и в Нусантаре не было необходимости в заселении островов индийцами. Логика.развития объединила эти районы в одну цивилизацию, причем более мелкий регион не просто воспринимал какое-то инородное культурное влияние, а перерабатывал в соответствии с местной традицией и тем самым вносил свой вклад в создание этой общей цивилизации. Характерно, что в Индонезии в круг индуизированных народов вошли либо те, кто был занят в торговле, либо те, кто практиковал заливное рисосеяние. Остальные оказались за бортом основного направления развития этого региона.
Так сформировалась своеобразная культура средневековой индуизированпой Индонезии, от которой сегодня остался только Бали, удивительный и очень красивый остров, на котором от души хочется пожелать побывать каждому из нас.

   Количество строк:  
 

-->


Copyright 2011-2012 © "Все про страны.ру". Все права защищены. При использовании материалов сайта ссылка на сайт обязательна.